-- Наверное, ты прав -- отозвался Бэйтс. И, честно говоря, не могу сказать, что мне туда хочется. Больно уже все это чудно!
-- Может быть. -- Амальфи затушил сигару в пепелинице, доверху набитой окурками. -- Ты ведь, кажется не был на том допросе в прошлом году -- этих кисок из Северного Лаоса?
Его собеседник отрицательно покачал головой и Амальфи продолжал:
-- Вот это действительно было чудно. Эти наши мартышки по крайней мере говорят по-английски. А те болтали на каком-то тарабарском наречии, которого никто не мог понять. В конце концов мы нашли какого-то узкоглазого, который мог говорить по-ихнему, и знал по-китайски, потом нам пришлось еще раздобыть Чинка, который переводил бы нам все э т о! Вот тогда нам действительно пришлось повозится. На этот раз все еще вполне пристойно.
-- Похоже на то. Только, Генри...
-- Ну?
-- Ты бы не называл их узкоглазыми и чинками. Это нехорошо.
-- Слушаюсь, сэр. Так точно, сэр. Виноват, сэр.-- Вытянулся Генри.
Они рассмеялись и Амальфи вернулся обратно в операционную.
Его действие похоже на действие --Виноградного Сока Плюс-- -тихо говорил Льюис Зире. Вам захочется спать...
-- И пить, -- сказала она.
-- Наверное... Теперь считайте от десяти до нуля, пожалуйста. -сказал Льюис.
-- Хорошо. Десять -- девять -- восемь -- семь -- шесть...
-- Прекрасно, все идет хорошо. Дальше.
-- Пять -- четыре -- четыре...
-- Что будет после четырех?
-- Я не знаю... два? Я очень устала.
Льюис поднял глаза на Хасслеина: -- Мы готовы.
-- Благодарю вас, доктор Диксон. Можете быть свободны.
-- Нет, сэр -- твердо сказал Льюис. -- Эта шимпанзе -- моя пациентка и я останусь здесь.
Хасслейн не ответил. Льюис спокойно выдержал жесткий взгляд советника президента и продолжал: -- Доктор Хасслейн, как вы уже отметили, я являюсь одновременно членом Президентской Комиссии и лечащим врачом этих обезьян. Если вы вынудите меня уйти, я устрою скандал, который будет отзываться вам еще лет десять -- Льюис говорил очень тихо, ровным голосом, чтобы не потревожить Зиру, но в нем звучала непреклонная решимость.
Хасслейн кивнул: -- Хорошо. Мистер Амальфи, вы можете начинать.
-- Зира -- сказал Амальфи. -- Вы помните меня? Я ваш друг.
-- Друг...
-- Вы когда-нибудь работали в такой комнате, как эта? -- спросил он.
-- Да. Моя была больше, но не такая прелестная.
-- Прелестная? Я бы не сказал, что эта комната -- прелестна -заметил Амальфи.
-- Оборудование -- просто очаровательно -- пробормотала Зира.-Действительно замечательное оборудование. У нас никогда не было такого.
-- Понимаю. У вас были помощники?
-- Трое. Три ассистента, все -- шимпанзе. И иногда еще с нами работал орангутанг...
-- И чем вы занимались в вашей лаборатории?
-- Сравнительным изучением...
-- Сравнительным изучением чего? -- спросил Амальфи.
-- Сравнительной ана-ана-...
-- Сравнительной анатомией?
-- Да -- сонно отозвалась Зира.
Хасслейн с победной усмешкой взглянул на Льюиса, но в глазах его крылась печаль. -- Вы знали? -- тихо спросил он.
Льюис не ответил.
-- Председатель -- холодно сказал Хасслейн. -- Продолжайте, Амальфи.
-- Чью анатомию вы сравнивали?
По телу Зиры пробежала легкая дрожь. Ответа не было.
-- Человеческую и обезьянью анатомию? Так? -- подсказал Амальфи. -- Так?
-- М-м-м...
-- Вы хотели сказать --да--? Если вы имеете в виду --да--, скажите --да--. Вы сравнивали анатомию человека и анатомию обезьян?
-- Да.
-- То есть вы анатомировали других обезьян? Все виды?
-- Да.
-- Где вы брали их?
-- Трупы. Из больниц и моргов.
-- Но чтобы совершать сравнительные исследования вы должны были анатомировать и людей, не так ли?
-- Да. Когда их... Когда их удавалось достать.
-- Понятно. Зира, а как вы доставали их?
-- Гориллы охотились на них. Это спорт. Они пользовались ружьями, сетями, всякими ловушками, иногда им удавалось изловить живого человека и тогда их держали в клетках...
-- И что они делали с теми людьми, которых они держали в клетках, Зира? -- спросил Амальфи. Голос его продолжал оставаться спокойным и дружелюбным, но это стоило ему больших усилий -- он старался не смотреть на Зиру. Взгляд его был устремлен куда-то в сторону и в нем были ужас и отвращение.
-- Некоторых из них армия использовала в качестве живых мишеней. Других предоставляли нам для научных опытов. У нас бывали иногда очень хорошие экземпляры.
-- Понятно.-- Амальфи оживился, уловив энтузиазм в голосе Зиры. -- И таким образом вы могли сделать так много научных открытий. Вы анатомировали и сравнивали...
-- Кости, мускулы, сухожилия, артерии, вены, почки, желудок, сердце, зубы, репродуктивные органы. Все мы работали очень тщательно. Мы составляли схемы нервной системы, изучали рефлексы.
-- Рефлексы? -- повторил Амальфи. -- Но у мертвых людей нет рефлексов.
-- Конечно нет -- сказала Зира. -- Я же вам сказала, мы проделали очень хорошую работу. Мы изучали ж и в ы е экземпляры. Вы же не можете заставить мертвого человека подпрыгнуть или согнуть колени или проверить реакцию трупа на префронтал лоботоми!
-- Тогда вы были очень передовыми учеными -- сказал Амальфи.-Неужели вы даже могли делать хирургические операции на мозге живых людей?
-- Да.
-- Сколько выжило?
-- Всего несколько экземпляров. Мы, конечно, потеряли многих, но этого следовало ожидать -- сказала Зира. -- Но моей главной задачей было стимулировать атрофированные речевые центры людей.
-- Вы добились чего-нибудь?
-- Еще нет -- сказала Зира. -- Я хочу сказать, не сейчас... не совсем... Где я ?..
-- Она приходит в себя -- сказал Хасслейн. -- Еще укол, доктор Диксон.